Родился 6 (18) января 1882 года в селе Амвросиевка Таганрогского округа. Член Коммунистической партии с 1904. С 13 лет работал на шахтах и заводах Донбасса, Николаева, Луганска. С 1905 - член стачеченого комитета на Брянском заводе. С 1906 на партийной работе в Петербурге. В апреле 1911 послан Петербургской большевистской организацией в организованную В.И.Лениным партийную школу в Лонжюмо под Парижем. После ее окончания возвратился в Петроград для подготовки 6-й Пражской конференции РСДРП. В 1912 включен в состав ЦК РСДРП. С марта 1912 - секретарь Тульского союза металлистов. Подвергался репрессиям. В 1915-16 вел партийную работу в Харькове и Туле; был председателем страховой кассы. В 1917-18 - член Лысьвенского совета на Урале, участвовал в создании Красной Гвардии. С 1918 по 1929 заведовал губернскими, областными отделами здравоохранения в Перми и Свердловске. При его участии был составлен план строительства на Урале больниц, поликлиник, созданы НИИ гигиены труда и профпатологии, курортологии, физиотерапии. В 1930 по направлению Уральского обкома приехал в Челябинск на строительство тракторного завода. Выполнял обязанности начальника отдела снабжения, начальника строительства кирпичного завода, директора реммехкомбината, начальника монтажного отдела, заместителя главного механика завода. В 1934-36 - начальник Челябинского облкомхоза, начальник благоустройства города, директор треста "Дорстрой". 15 октября 1936 вернулся на ЧТЗ, возглавил цех специальных и отделочных работ УКС. С 15 июня 1938 - начальник цеха металлоконструкций. Делегат 19-го съезда КПСС. С 1958 - персональный пенсионер союзного значения. Будучи на пенсии, продолжал заниматься общественной деятельностью, был членом горкома партии, депутатом горсовета, членом областного совета ветеранов войны и труда. Награжден 3 орденами Ленина (1942, 1944, 1956), орденом Трудового Красного Знамени (1967), орденом Отечественной войны 2-й степени. Первый в истории города Челябинска почетный гражданин (01.11.1967). Скончался 31 января 1968 года. Похоронен на Успенском кладбище Челябинска (квартал 1). В честь И.С. Белостоцкого названа улица в Тракторозаводском районе Челябинска. Установлены две мемориальные доски: на доме где он жил (ул. Свободы, 66), на здании Заводоуправления ЧТЗ (пр. Ленина, 3).

***

"Челябинский рабочий". 12.02.02.

"Он был для нас героем Майн Рида".

Память о легендарном наркомздраве Иване Белостоцком жива в Челябинске

Нина ЧИСТОСЕРДОВА

Челябинск

Он наперегонки с Лениным переплывал Сену, до хрипоты спорил с ним о меньшевизме и роденовском "Мыслителе". Даже в ссылке переписывался с Крупской. Член партии большевиков с 1904 года, участник трех революций, Иван Белостоцкий - человек-легенда. Почти полвека он жил на Урале, как наркомздрав построил 44 больницы, открыл несколько институтов, сберег, как золотые самородки, старые кадры - профессуру медицины. Еще 25 лет отдал ЧТЗ. Личность такого масштаба, он оставался кристально честным - до наивности человеком. В 1918 году, когда юная республика гибла в тисках Антанты и белых генералов, когда кровь лилась без меры, Белостоцкий усомнился в победе большевиков. Знаете, что он сделал? Сел в поезд и из Лысьвы, через всю горящую страну, поехал советоваться к Ленину. И тот, отложив срочные дела, доказывал ему, что победа революции неизбежна. Или много лет спустя, снова приехав в Кремль, к Крупской, напрямую задал мучивший его вопрос: "Зачем вы согласились на Мавзолей?" "Да разве меня кто об этом спрашивал? И сколько ни говорила, чтоб похоронили, никто с этим не считается", - пожаловалась в ответ Надежда Константиновна. Она никогда не была в Мавзолее: "Ну, что вы, как можно смотреть на мумию своего мужа?.."

В 120-й день рождения Ивана Степановича Белостоцкого в музее медицины Челябинска, где открылась экспозиция о нем, собрались родные и близкие этого человека. Его внучку, прекрасного челябинского врача эндоскописта-бронхолога Наталью БЕЛОСТОЦКУЮ мы попросили поделиться воспоминаниями об этой личности, во всех отношениях харизматической.

- Дедушка - это первый настоящий мужчина в моей жизни, моя большая любовь. Я его первая долгожданная внучка, тем более, что в его семье было семеро братьев, у него самого - пять сыновей. На детей у него времени не хватало: он строил, а вот внуками уже занимался. Он учил нас стрелять, лазать по деревьям, брал с собой на охоту, рыбалку. С шести лет учил водить машину, сначала давая "порулить". Сам был большим лихачом. Тогда в Челябинске было всего-то полторы машины, но постовые все время останавливали наш "Москвич" за превышение скорости. А однажды мы чуть не залетели под поезд. Дедушка решил показать класс, - мы ехали всей семьей на дачу. Уже опускался шлагбаум, мы вылетели под него, и заглох мотор. Вот это было страшно! Водил он машину до 82 лет - ездил в сад, в лес, возил меня в институт.

- Говорят, Иван Степанович был красоты необыкновенной?

- Из пяти сыновей на него больше всех похож статью дядя Олег. Посмотрите, ему сейчас 78, а как он держится! А в молодости его портрет украшал первый рекламный щит Челябинска "Храните деньги в сберегательной кассе!" на улице Кирова возле аптеки. Вот и дед был невероятно импозантным мужчиной, атлетом. В бурной революционной молодости его научили джиу-джитсу. Каждое утро у него начиналось с гимнастики и холодного душа. Мы, дети, просили его: "Дедушка, погоняй мышей!" Он принимал позы, и мышцы вздувались и перекатывались по всему телу, как это сейчас делают культуристы.

Ни одного бранного слова никогда не слышала от него. Самым большим ругательством у него было "мухоед", оно казалось нам очень обидным.

Он был франт: любил галстуки, хорошие костюмы, шляпы, дорогие духи. Мужских духов тогда не было, он привозил бабушке "Коти" из Москвы и всегда капелечку на носовой платок и себе на лысинку (он рано и внезапно облысел). Его, кстати, очень осуждали за "буржуазные" манеры. Прекрасно пел романсы, любил оперу. Театра в Челябинске тогда еще не было. И мы слушали пластинки - "Бориса Годунова", "Алеко", "Князя Игоря". Вот отсюда мои музыкальные пристрастия. Когда они жили в Свердловске, Лемешев, Собинов, Нарцов пели в их доме.

Дедушка был для меня героем Майн Рида. Когда он умер в 86 лет в 1968 году, мне казалось: моя жизнь оборвалась, хотя мне было 24 года. Потом на смену ему пришел папа, он тоже был человеком необыкновенным, но другого плана, такой же кристальной чистоты, порядочности и доброты.

- Нежный хрупкий мальчик на фотографиях - это Артем Иванович?

- Он был младшим из пятерых сыновей дедушки. В войну все ушли на фронт. И 17-летний Артем, провожая брата, тоже убежал на фронт. "Он убит подо Ржевом" - это про моего папу. Его убили в 17 лет - в музее вы видели похоронку.

Пять дней пролежал он на поле боя - его чудом нашли живого возле лужи, из которой он пил. Через восемь месяцев эвакогоспиталей волею судьбы он попал в госпиталь Свердловска, где родился, которым руководила Мария Львовна Шапиро-Арнштам, соратница дедушки. Она вынянчила его, поставила на ноги. Когда бабуся узнала, что Артемик жив, она "умерла" во второй раз.

Едва он израненный, жуткий, пришел в себя, они отправились с дедушкой в горсад погулять. Бандитизм тогда в 44-м был жуткий. Папа вступился за какую-то женщину, к которой приставали мужики. Момент - ему нанесли 18 ножевых ранений все в то же легкое. Но он опять выжил и дожил до 76. Он был инженером-конструктором тракторов. Дядя Олег - летчик-испытатель, карьеру свою закончил заместителем министра авиационной промышленности. Средний, Валентин, погиб в самом конце войны, бабуся хранила его последнее письмо, датированное 24 апреля. Два других сына стали геологами, очень известными, со степенями.

- Вы гордились тем, что принадлежите к такой известной семье?

- Я даже говорила, что просто однофамилица. Дело в том, что нас любили, но очень строго держали. Дед был чрезвычайно скромен, до аскетизма. В 62 года ему оформили пенсию - он от нее отказался, не получал, пока работал до 76. Помню, в годы недородов открылась столовая, где заслуженные люди получали пайки - муку, молоко и т.д. Бабусе позвонили, и она пошла, принесла домой коробку с продуктами, которым все радовались. Вернулся с работы дед: "Что это такое? Немедленно неси обратно!" Больше сколько ни звонили, она за пайками не ходила. А дед еще на пленуме с трибуны выступал, какой это стыд и безобразие.

Нет, от разумных вещей он не отказывался - первый холодильник, первая в городе стиральная машина появились у нас. Он допускал ковры - очень холодной была квартира. Но когда бабуся решила казенную мебель сменить на рижскую... Спальный гарнитур простоял ровно до прихода деда. "Убрать!" - скомандовал он. Так друзья получили прекрасный подарок. Через два года бабуся предприняла вторую попытку - у нас появился столовый гарнитур. Но его постигла та же участь.

- А жили вы в доме напротив кинотеатра Пушкина?

- Это тоже особая история. Дедушке вообще-то дали четырехкомнатную квартиру в доме по Кирова, где был ресторан "Арктика". Семья у него была еще в Свердловске, а из Ленинграда приехал специалист, и жить ему было негде. Конечно, дедушка отдал ему две комнаты, как бы на время. Так они и жили - не выгонять же? А потом они въехали в новый дом ЧТЗ на Пушкина, там мы и родились. Дом был гостеприимный, хлебосольный, за стол садились человек 10-12, не меньше, да еще гости, все люди незаурядные. Как все помещались в трехкомнатной квартире? Но жили очень весело, тепло и дружно. А на лето вообще съезжалась вся родня.

Во время войны родственники с Украины жили у нас. Вот фотография тех времен - на ней 20 человек. Жили трудно. Дедушка имел пайки, бабуся заведовала карточным бюро, но все равно на всех не хватало и, случалось, радовались оладушкам из картофельной шелухи.

А потом в дом потянулись репрессированные - все они были старые друзья или соратники дедушки. Их кормили, поили, кого-то одевали, кому-то давали деньги. И они ехали дальше. Одного изуродованного старика на костыле, напоминавшего Квазимодо, запомнила надолго. Я лежала в соседней комнате, не могла уснуть и слышала, как он рассказывает дедушке: застенки, застенки, пытали... У нас останавливалась сестра Василия Гроссмана - тетя Надя Алмаз и тоже рассказывала ужасные вещи и, не скрываясь, слала проклятия Сталину.

В комиссию по реабилитации дед писал огромное количество бумаг. Но он писал их и много раньше. В его архиве я нашла черновики писем в защиту коммерческого директора ЧТЗ Нестеровского и его жены. Он был очень смелый. Говорил то, что думал, и делал, как думал, - ни о какой двойной морали не могло быть и речи.

Например, он разрешил хоронить своего 80-летнего родственника по церковному обычаю и сам присутствовал на отпевании. По тем временам это считалось почти преступлением. Неприятности у деда-атеиста были большие, но он стоял на своем: почему старого верующего человека надо хоронить по большевистскому обычаю?

- Как он сам-то не был репрессирован и вообще остался жив?

- Его снимали с должности, пытались отдать под трибунал. Но его несколько раз спасал Орджоникидзе. Они подружились еще в школе Лонжюмо. И Серго всячески прятал деда от Сталина. Хотя дед знал про пещерное совещание в Кавказских горах, когда оппозиция под руководством Орджоникидзе постановила: кончать с Кобой (Хрущев потом лишь повторил такой сбор).

Позвонил ночью в Свердловск: бросай все и уезжай в Челябинск, потом переберешься ко мне. Затем была телеграмма: "Иван повремени выездом". А через несколько дней страна пышно хоронила легендарного Серго. Его жена Зина сказала дедушке, что он застрелился, чтобы избежать ареста.

Мозги у деда были колоссальные, какие только посты ему не предлагали, но он никогда не лез в политику и отказывался от столичных должностей. Может, поэтому и остался жив.

- Вы рисуете портрет не просто умного, но интеллигентного, прекрасно образованного человека. Откуда это, ведь Иван Степанович был сыном безлошадного крестьянина?

- Он прошел другие университеты: подполье, тюрьмы, ссылку. В 13 лет уже работал на заводах и шахтах Донбасса, в 16 навсегда уехал с Украины. Одна школа Лонжюмо чего стоит! Вы знаете, что в ней было всего 12 учеников, не считая вольнослушателей. А учили их Ленин, Крупская, Зиновьев, Каменев, Арманд, Семашко... Рапопорт возил их на заседания парламента Франции слушать Жана Жореса. Луначарский, преподававший историю литературы и искусства, водил их в Лувр, собор Парижской богоматери, Люксембургский дворец... И так полгода, изо дня в день. Представляете, какое это было образование! А ведь они вместе жили, вместе столовались, спорили, гуляли, развлекались.

- А каким был Ленин по рассказам Ивана Степановича?

- Невероятно азартным мужиком, бесконечно всех подначивал. Отдыхать они ездили на Сену, которая в пригороде Парижа шириной метров 200. Ленин, сам прекрасный пловец, звал деда плыть наперегонки туда и обратно. А потом ругал, что тот загонял его совсем, но он все равно отыграется - на велосипеде или в шахматах. Звал гулять в поля, ходили вместе в ресторацию (любил пиво, но ничего крепче никогда не пил), и там пели так, что весь парижский ресторан подхватывал "Марсельезу".

Дед всегда восхищался умом и железной логикой Ленина. Но вспоминал его как очень жесткого, даже жестокого до беспощадности человека. Возмущался, когда в 60-е годы начали показывать этакого пасторального Ильича, гладящего по головке ребенка, "дедушку Ленина". Говорил, что детей он не любил, да и людей - тоже. Он был поглощен одной страстью - революцией. И все видел только с этой точки зрения.

Дедушка очень уважал и жалел Крупскую, с которой был дружен до конца ее жизни. (Их переписка отдана в музей Революции). Рассказывал, с каким трудом попал к ней в Кремль после смерти Ленина. В темных коридорах увидел тень - как летучая мышь Крупская шла, держась рукой за стенку, уже почти слепая. Обнялись. За чаем она жаловалась, что жить очень тяжело, из Кремля ее никуда не выпускают и почти никого не пропускают к ней. А ведь она была по сути секретарем своего мужа - писала до 20 писем в день, принимала сотни людей. На такой жалкий конец кремлевской затворницы обрек ее Сталин.

- Вы ничего не рассказали про жену Ивана Степановича. Говорят, она была невероятно обаятельной и доброй?

- Дедушка обожал бабулю, ревновал ее безумно, запрещал красить губы - она была на 20 лет его младше. Наташа, в девичестве Скрябина, была из "хорошей" семьи, закончила гимназию и служила у деда секретарем. Дед за ней ухаживал, но замуж за него выходить она не соглашалась. Потому что рядом жила первая жена дедушки Клавдия Феоктистовна, его "боевая соратница".

Дело в том, что познакомились они еще в 1906 году в Петербурге. Клава Сизова была уже революционеркой со стажем, сидела в одиночке в "Крестах", подругой ее была знаменитая Мария Завадская. Обвенчались они, оба атеисты, только пять лет спустя. Брак был фиктивным. Но она безумно любила его, поехала за ним в ссылку, родила троих сыновей. В то время эта сильная, властная женщина была главным врачом детского туберкулезного диспансера в Свердловске и опекала 20-летнюю Наташу. Она и сказала ей наконец: "Иванчик меня никогда не любил, это я его всегда любила. Так что не бойтесь: в вашем алькове никогда не будет стоять моя тень. Выходите замуж". И уехала из города. После ее смерти сыновья, которые были чуть старше моей бабули, переехали жить к ней. И жили очень дружно, никогда не считая ее мачехой.

Иван Степанович Белостоцкий не был обделен ни званиями, ни наградами, ни известностью. Его именем были названы сухогруз на Балтике и улица в Челябинске. После его смерти в 1968 году почта приносила письма со всей страны мешками, на многих из них значилось: "Челябинск. Белостоцким".

Недавно вышла новая книга о Челябинске - в ней уже нет глав о Белостоцком. И доска с именем первого почетного гражданина города вдруг исчезла из холла Челябинской администрации. Всего 30 лет прошло. Неужели так коротка наша память?